Краткое содержание

Настоящий отчет представляет собой всеобъемлющий анализ ирано-израильского конфликта, прослеживая его эволюцию от прагматичного партнерства до глубоко укоренившейся идеологической и военной конфронтации. Конфликт, берущий начало в кардинальном разрыве, вызванном Исламской революцией 1979 года, на протяжении десятилетий велся преимущественно в формате прокси-войны, в рамках которой Иран использовал сеть региональных союзников для проецирования силы и оказания давления на Израиль. Центральным элементом противостояния стала иранская ядерная программа, которую Израиль рассматривает как экзистенциальную угрозу, что породило с его стороны доктрину превентивных действий, направленных на срыв и задержку ядерных амбиций Тегерана.

Эскалация в апреле 2024 года, спровоцированная израильским ударом по иранскому консульству в Дамаске, ознаменовала собой качественный сдвиг, впервые выведя конфликт на уровень прямого межгосударственного военного обмена. Ответная атака Ирана, получившая название «Истинное обещание», была беспрецедентной по масштабу, но тщательно откалиброванной для демонстрации силы при минимизации реального ущерба. Успешное отражение этой атаки стало возможным не только благодаря технологическому превосходству многоуровневой системы противоракетной обороны Израиля, но и благодаря беспрецедентной координации с международной коалицией, включавшей США, Великобританию, Францию и, что особенно важно, ключевые арабские государства, такие как Иордания и Саудовская Аравия. Ограниченный ответный удар Израиля по военной цели вблизи Исфахана был направлен на восстановление сдерживания путем демонстрации превосходства в возможностях, позволяя при этом обеим сторонам избежать полномасштабной войны.

Данный отчет детально анализирует военно-технические аспекты противостояния, сравнивая доктрину асимметричной войны Ирана, основанную на массовом применении беспилотников и баллистических ракет, с израильской доктриной качественного военного превосходства. Особое внимание уделяется геополитическим последствиям, в частности, влиянию конфликта на Российскую Федерацию, которая выступает стратегическим бенефициаром сдержанной эскалации благодаря росту цен на нефть и отвлечению внимания Запада от других театров. Конфликт укрепил центральную роль США в архитектуре безопасности Ближнего Востока и выявил формирование де-факто региональной коалиции против Ирана, что фундаментально меняет стратегический ландшафт региона. Несмотря на временную деэскалацию, установилось новое, нестабильное равновесие, а нерешенные вопросы, прежде всего иранская ядерная программа, сохраняют высокий риск будущих столкновений.

Часть I: Дуга враждебности: от союза к асимметричной войне

Глава 1: Доктрина периферии: прагматичное партнерство (1948–1979)

Современная непримиримая вражда между Ираном и Израилем заслоняет собой тридцатилетний период, когда эти два государства поддерживали тесные и взаимовыгодные отношения. Это партнерство не было основано на общих ценностях или идеологической близости; оно было продуктом холодного геополитического расчета, продиктованного общей угрозой в лице панарабского национализма, который в середине XX века активно продвигал президент Египта Гамаль Абдель Насер. В условиях, когда Израиль был окружен «морем арабской вражды», его внешняя политика была направлена на поиск союзников за пределами арабского мира. Эта стратегия получила название «доктрина периферии».

Шахский Иран, будучи неарабской мусульманской монархией, идеально вписывался в эту доктрину. В 1950 году Иран стал вторым после Турции государством с мусульманским большинством, де-факто признавшим независимость Израиля. Этот шаг, предпринятый вопреки давлению арабских стран и внутренней оппозиции со стороны религиозных деятелей, таких как аятолла Кашани, продемонстрировал готовность шаха Мохаммеда Резы Пехлеви ставить стратегические интересы выше религиозной и региональной солидарности.

С начала 1950-х и до 1978 года связи между Тегераном и Тель-Авивом носили дружественный и партнерский характер. Сотрудничество было многогранным и охватывало ключевые сферы. В области энергетики Иран стал важным поставщиком нефти для Израиля. В военной сфере страны обменивались технологиями и проводили совместные проекты. Наиболее тесным было взаимодействие спецслужб, направленное на сбор информации и противодействие общим противникам в регионе. Это прагматичное партнерство было важным фактором региональной стабильности и баланса сил на Ближнем Востоке.

Однако фундамент этого союза был исключительно стратегическим. Он держался на личности шаха и его прозападной ориентации. Отсутствие общей идеологической основы сделало эти отношения уязвимыми перед лицом фундаментальных внутренних перемен в Иране. Крах партнерства был стремительным и полным. К моменту падения шахского режима в феврале 1979 года большая часть израильских граждан уже была эвакуирована. Последние 35 израильтян, включая дипломатов и сотрудников авиакомпании «Эль-Аль», покинули Тегеран 18 февраля при содействии США, что ознаменовало окончательный разрыв и завершение целой эпохи в ирано-израильских отношениях.

Глава 2: Революция 1979 года: непримиримый идеологический разрыв

Исламская революция 1979 года стала не просто сменой политического режима в Иране; она привела к фундаментальной перестройке национальной идентичности и внешнеполитического курса страны. Референдум 30–31 марта 1979 года, на котором 98,2% населения высказались за создание Исламской республики, юридически закрепил этот идеологический сдвиг. Новая власть во главе с аятоллой Рухоллой Хомейни немедленно разорвала все отношения с Израилем и провозгласила антисионизм одним из столпов своей государственной идеологии.

Этот разрыв был не постепенным охлаждением, а мгновенной и полной сменой парадигмы. Враждебность к Израилю стала для нового режима не просто элементом внешней политики, а важнейшим инструментом для внутренней консолидации и утверждения своего лидерства в исламском мире. Идеология «экспорта исламской революции» предполагала активную борьбу с влиянием США («Большой сатана») и их главного регионального союзника, Израиля («Малый сатана»).

На протяжении последующих десятилетий эта идеологическая враждебность оставалась неизменной, проявляясь как в официальной риторике, так и в конкретных действиях. Заявления иранских лидеров, таких как Махмуд Ахмадинежад, который организовывал конференции по отрицанию Холокоста и угрожал «стереть Израиль с карты мира», стали визитной карточкой этого противостояния. Таким образом, конфликт приобрел экзистенциальный характер. Для Исламской Республики Иран враждебность к Израилю является источником легитимности и ключевым элементом ее революционной идентичности. Для Израиля режим, который открыто отрицает его право на существование и стремится к обладанию ядерным оружием, представляет собой прямую угрозу самому его существованию.

Эта глубокая идеологическая пропасть делает практически невозможным достижение какого-либо дипломатического урегулирования или компромисса. Конфликт перешел из плоскости традиционных межгосударственных споров о территориях или ресурсах в сферу непримиримой борьбы идеологий. Именно это объясняет, почему на протяжении более 40 лет противостояние велось в формате «холодной войны» и «теневых» операций, прежде чем вылиться в прямое столкновение.

Глава 3: «Война между войнами»: анатомия прокси-конфликта (1980-е – 2024)

Не имея возможности и желания вступать в прямое конвенциональное противостояние с технологически превосходящим Израилем, Иран с начала 1980-х годов разработал и усовершенствовал доктрину асимметричной войны. Ее суть заключается в использовании сети негосударственных вооруженных формирований (прокси) для проецирования своего влияния, ведения борьбы с противниками на чужой территории и сохранения при этом правдоподобной отрицаемости. Эта стратегия позволила Тегерану вести непрерывную войну на истощение против Израиля и США, избегая прямого удара по собственной территории.

Центральным элементом этой стратегии стало создание так называемой «Оси сопротивления» — разветвленной сети союзников и прокси-группировок по всему Ближнему Востоку. Ключевыми звеньями этой сети являются:

• «Хезболла» в Ливане: Самый мощный и успешный прокси Ирана, созданный при его непосредственном участии после израильского вторжения в Ливан в 1982 году. «Хезболла» превратилась в грозную военно-политическую силу, обладающую арсеналом, сопоставимым с армиями некоторых государств.
• ХАМАС и «Палестинский Исламский Джихад» в Палестине: Иран оказывает значительную финансовую и военную поддержку этим суннитским группировкам, несмотря на религиозные различия, используя их как острие борьбы против Израиля непосредственно на палестинских территориях. По данным Госдепартамента США, ежегодное финансирование палестинских группировок со стороны Ирана выросло со 100 миллионов долларов до 350 миллионов долларов к 2023 году.
• Хуситы («Ансар Аллах») в Йемене: Эта группировка позволяет Ирану угрожать судоходству в Красном море и наносить удары по Израилю с южного направления.
• Шиитские ополчения в Ираке и Сирии: Различные группировки, такие как «Катаиб Хезболла», служат для атак на американские и израильские объекты и обеспечения сухопутного коридора из Тегерана в Бейрут.

Иран предоставляет своим прокси всестороннюю поддержку: финансирование, вооружение, обучение боевиков и передачу технологий для производства ракет и беспилотников. Эта стратегия позволяет Тегерану достигать нескольких целей: поддерживать постоянное давление на Израиль, срывать процессы нормализации отношений между Израилем и арабскими странами (как это произошло с переговорами с Саудовской Аравией после атаки ХАМАС) и создавать мощный сдерживающий фактор.

В ответ Израиль выработал собственную долгосрочную стратегию, известную как «война между войнами» (на иврите — «Мабам»). Эта кампания включает в себя постоянные разведывательные операции, кибератаки, точечные ликвидации и, что наиболее заметно, сотни авиаударов по иранским объектам, складам оружия и конвоям на территории Сирии. Цель «Мабам» — не допустить военного укрепления Ирана и его прокси на границах Израиля и сорвать передачу им современных вооружений.

При этом модель прокси-войны является для Ирана палкой о двух концах. Хотя она обеспечивает стратегическую глубину и гибкость, прокси-группировки не являются марионетками, управляемыми из Тегерана. Они обладают значительной автономией, собственными политическими целями и действуют исходя из своей локальной повестки. Например, несмотря на многолетнюю поддержку ХАМАС, американская и израильская разведки не нашли прямых доказательств того, что Иран непосредственно планировал или отдавал приказ о нападении 7 октября 2023 года. Это говорит о том, что ХАМАС, используя иранские возможности, действовал по собственному усмотрению. Такая структура создает для Тегерана сложности в управлении и контроле, внося в конфликт элемент непредсказуемости. «Ось сопротивления» — это скорее стратегический альянс, чем монолитная армия, что делает ее одновременно и устойчивой, и трудноуправляемой.

Часть II: Ядерный вопрос: экзистенциальная красная черта

Глава 4: Ядерные амбиции и инфраструктура Ирана

Центральной и наиболее опасной осью ирано-израильского конфликта является ядерная программа Ирана. Официально Тегеран настаивает на ее исключительно мирном характере, направленном на выработку электроэнергии и медицинские исследования. Однако для Израиля, США и многих других стран эта программа рассматривается как целенаправленное движение к созданию ядерного оружия, что является абсолютной красной чертой и экзистенциальной угрозой.

Иранская ядерная программа хорошо развита, диверсифицирована и обладает высокой степенью устойчивости к внешним атакам. Ключевые объекты, вызывающие наибольшую озабоченность, включают:

• Завод по обогащению урана в Натанзе: Один из главных объектов программы, неоднократно становившийся целью израильских диверсий и ударов.
• Завод по обогащению урана в Фордо: Этот объект представляет особую проблему, так как он построен глубоко под землей, в толще горы, что делает его практически неуязвимым для уничтожения обычными видами вооружений.

Именно эта защищенность и распределенность инфраструктуры заставляет многих экспертов, включая главу МАГАТЭ, считать, что полное уничтожение иранской ядерной программы военным путем невозможно или, по крайней мере, крайне затруднительно и малоэффективно.

Сложившаяся ситуация указывает на то, что стратегия Ирана заключается не в стремительном создании ядерной бомбы, а в достижении так называемого состояния «ядерной латентности» или «порогового» статуса. Это означает обладание всеми необходимыми технологиями, материалами (высокообогащенным ураном) и компетенциями для сборки ядерного устройства в кратчайшие сроки («breakout capability»), но без фактической сборки и испытания самого оружия. Такой статус дает Тегерану огромные стратегические преимущества: он обеспечивает мощный сдерживающий фактор против любой внешней агрессии и утверждает его в качестве регионального гегемона, при этом позволяя избежать наиболее жестких международных санкций и военного ответа, которые неизбежно последовали бы за превращением в открытую ядерную державу. Эта стратегия стратегической двусмысленности и является главным вызовом для Израиля и международного сообщества.

Глава 5: Израильская доктрина превенции

Столкнувшись с тем, что в Иерусалиме однозначно расценивают как экзистенциальную угрозу, Израиль на протяжении десятилетий придерживается жесткой и последовательной доктрины превентивных действий. Ее суть четко сформулирована израильским руководством: «Мы ни при каких обстоятельствах не можем позволить, чтобы у Ирана была ядерная бомба». Эта позиция является консенсусной для всего израильского политического и военного истеблишмента и служит основой для долгосрочной стратегии противодействия.

Поскольку полное уничтожение иранской ядерной программы военным путем признается маловероятным, израильская доктрина не сводится к подготовке одного массированного удара. Вместо этого она представляет собой многогранную и непрерывную кампанию, направленную на постоянное сдерживание, срыв и задержку иранских ядерных разработок. Эта кампания ведется с использованием всего спектра доступных средств:

• Тайные операции: Спецслужбы Израиля, в частности «Моссад», проводят сложные операции на территории Ирана, включая диверсии на ядерных объектах и похищение секретных архивов.
• Кибервойна: Наиболее известным примером является вирус Stuxnet, который в 2010 году нанес значительный ущерб иранским центрифугам в Натанзе. Кибератаки на объекты ядерной инфраструктуры продолжаются.
• Точечные ликвидации: Ряд иранских ученых-ядерщиков были убиты в результате операций, приписываемых Израилю.
• Ограниченные военные удары: ВВС Израиля периодически наносят удары по объектам, связанным с ракетной и ядерной программами, как это было продемонстрировано в ходе операции «Восходящий лев», нацеленной на объект в Натанзе.

Таким образом, стратегия Израиля — это не попытка одним ударом решить проблему, а скорее аналогия с «подстриганием газона» («mowing the grass»). Цель состоит в том, чтобы постоянно деградировать иранский потенциал, откатывать назад сроки достижения «порогового» статуса и делать цену погони за ядерным оружием настолько высокой и рискованной, чтобы иранский режим был вынужден пересмотреть ее стратегическую целесообразность. Каждый ограниченный удар или диверсия — это не только физическое повреждение, но и форма «силового диалога», демонстрация возможностей разведки, решимости и технологического превосходства, призванная укрепить израильское сдерживание.

Часть III: Точка перелома: прямая военная конфронтация в 2024 году

Глава 6: Катализатор: удар по консульству в Дамаске (1 апреля 2024 г.)

События весны 2024 года ознаменовали собой фундаментальный сдвиг в правилах ирано-израильского противостояния, переведя его из формата теневой и прокси-войны в фазу прямого государственного столкновения. Катализатором этой эскалации стал израильский авиаудар 1 апреля 2024 года по зданию иранского консульства в Дамаске.

Примерно в 17:00 по местному времени израильские ВВС, действуя со стороны Голанских высот, нанесли точный ракетный удар, который полностью разрушил здание консульства, примыкавшее к посольству Ирана. В результате атаки погибли 16 человек, включая семерых членов Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Среди убитых были высокопоставленные офицеры, в том числе бригадный генерал Мохаммад Реза Захеди, один из ключевых командиров сил «Кудс» в Сирии и Ливане, и его заместитель, генерал Мохаммад Хади Хаджи Рахими.

Эта атака качественно отличалась от сотен предыдущих израильских ударов по иранским целям в Сирии. Во-первых, целью стало дипломатическое представительство, которое согласно международному праву (Венской конвенции о дипломатических сношениях) считается суверенной территорией государства. Удар по консульству был равносилен удару по территории самого Ирана. Во-вторых, ликвидация генерала уровня Захеди стала одной из самых значимых потерь для КСИР со времен убийства Касема Сулеймани в 2020 году.

Таким образом, Израиль сознательно пошел на пересечение «красной черты», которую Иран до этого момента старался поддерживать. Этот шаг был рассчитанной эскалацией, стратегической авантюрой, поставившей Тегеран перед сложнейшей дилеммой. Оставить такой удар без ответа означало бы продемонстрировать слабость, подорвать авторитет режима как внутри страны, так и среди своих прокси, и фактически обнулить иранскую доктрину сдерживания. С другой стороны, прямой ответный удар по территории Израиля нес в себе огромный риск развязывания полномасштабной войны, к которой Иран, по мнению многих аналитиков, не был готов. Израиль, нанеся этот удар, фактически заставил Иран сделать ход, стремясь либо восстановить свое сдерживание через демонстрацию превосходства, либо спровоцировать иранский ответ, чтобы выявить его военные лимиты и сплотить против него международную коалицию.

Глава 7: Операция «Истинное обещание»: возмездие Ирана (13-14 апреля 2024 г.)

В ночь с 13 на 14 апреля 2024 года Иран выполнил свое обещание и нанес прямой, массированный и беспрецедентный по своим масштабам удар по территории Израиля. Операция, получившая название «Истинное обещание», стала первым в истории прямым нападением Исламской Республики на еврейское государство со своей территории и явилась прямым ответом на атаку по консульству в Дамаске.

Хронология и масштаб. Атака началась вечером 13 апреля около 22:00 по израильскому времени и продолжалась около 14 часов. Она была организована в несколько волн и включала комбинированное применение различных систем вооружений. По разным оценкам, в общей сложности было задействовано от 400 до 500 единиц боеприпасов. Согласно данным израильской стороны, этот арсенал включал:

• Около 170 барражирующих боеприпасов (дронов-камикадзе), преимущественно типа Shahed-136.
• Более 30 крылатых ракет.
• Около 120 баллистических ракет.

Пуски производились не только с территории Ирана, но и при поддержке его прокси из Ливана, Ирака, Сирии и Йемена, что демонстрировало скоординированность «Оси сопротивления».

Тактический замысел. Атака была построена на тактике насыщения системы противовоздушной обороны противника. Замысел заключался в том, чтобы перегрузить израильские радары и средства перехвата. Сначала были запущены медленно летящие беспилотники. Их многочасовой полет был рассчитан таким образом, чтобы они достигли воздушного пространства Израиля примерно в то же время, что и запущенные позже, гораздо более быстрые крылатые и баллистические ракеты. Это должно было создать одновременную массовую угрозу с разных направлений и на разных высотах, усложняя задачу для систем ПВО.

Несмотря на военную сложность и масштаб, операция была тщательно откалибрована как акт стратегической коммуникации. Многочасовой полет дронов фактически служил заблаговременным предупреждением, давая Израилю и его союзникам время на подготовку. Целями атаки были объявлены исключительно военные объекты, в частности, авиабаза Неватим на юге Израиля. По завершении основной волны ударов миссия Ирана при ООН официально заявила, что атака «может считаться завершенной», сигнализируя об отсутствии намерения к дальнейшей эскалации. Все это указывает на то, что главной целью Ирана было не нанесение максимального ущерба, а демонстрация возможностей и воли для восстановления своего статуса сдерживания, подорванного ударом по Дамаску. Это была акция, направленная как на внутреннюю, так и на региональную аудиторию, призванная показать, что нападение на иранский суверенитет не останется безнаказанным, но при этом избежать развязывания полномасштабной войны.

Глава 8: Щит: скоординированная многонациональная оборона

Отражение иранской атаки в ночь на 14 апреля 2024 года стало выдающимся событием в истории современной войны и продемонстрировало эффективность не только израильских технологий, но и новой, формирующейся архитектуры региональной безопасности. По официальным данным Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ), было перехвачено 99% всех запущенных Ираном воздушных целей.

Технологический триумф. Основой обороны стала интегрированная многоуровневая система ПВО/ПРО Израиля, которая сработала как единый механизм:

• «Железный купол» успешно справлялся с ракетами малой дальности и частью беспилотников, запущенных прокси-группировками с близкого расстояния.
• «Праща Давида» работала по крылатым ракетам и баллистическим ракетам малой и средней дальности.
• Системы «Хец-2» (Arrow 2) и «Хец-3» (Arrow 3) взяли на себя основную задачу по перехвату баллистических ракет. Именно «Хец-3» осуществила первые в истории боевые заатмосферные перехваты, сбивая иранские ракеты в космосе на пике их траектории.

Беспрецедентная международная коалиция. Успех обороны был бы невозможен без активного участия союзников. В отражении атаки приняли непосредственное участие ВВС США, Великобритании и Франции, чьи истребители сбивали иранские дроны и ракеты над территорией Ирака и Сирии, еще на подлете к Израилю.

Ключевым и наиболее показательным моментом стало участие арабских государств. Королевские ВВС Иордании открыли свое воздушное пространство для израильской и союзнической авиации и самостоятельно сбили десятки иранских беспилотников, пересекавших территорию королевства. Кроме того, по сообщениям СМИ, Саудовская Аравия и ОАЭ предоставили критически важные разведывательные данные и также участвовали в перехватах.

Это стало первым в истории случаем, когда Израиль и несколько арабских суннитских монархий открыто и скоординированно действовали как военная коалиция против общего врага — Ирана. События 14 апреля публично продемонстрировали существование де-факто регионального альянса безопасности, формировавшегося в тени на протяжении последних лет в рамках «Соглашений Авраама». Этот альянс объединен общим восприятием иранской угрозы, которая для ключевых арабских столиц, очевидно, стала более насущной, чем исторический конфликт с Израилем. Однако эта коалиция остается хрупкой. Позже Иордания и Саудовская Аравия дали понять США, что не желают, чтобы их территория превращалась в постоянную арену боевых действий, что указывает на условный и ситуативный характер их сотрудничества.

Глава 9: Выверенный ответ Израиля (19 апреля 2024 г.)

После успешного отражения иранской атаки израильское руководство оказалось под двойным давлением. С одной стороны, внутри страны и в рядах правящей коалиции звучали призывы к мощному ответному удару для восстановления полного сдерживания. С другой стороны, США и другие западные союзники настоятельно убеждали Израиль проявить сдержанность, чтобы не спровоцировать полномасштабную региональную войну, которую удалось избежать.

В итоге Израиль выбрал путь ограниченного, но символически значимого ответа. В ночь на 19 апреля 2024 года был нанесен точечный удар по иранской территории. Атака была крайне ограниченной по масштабу и, по сообщениям, включала запуск небольшого количества ракет с самолетов, находившихся за пределами иранского воздушного пространства, а также, возможно, использование малых беспилотников, запущенных с территории самого Ирана.

Цель была выбрана с хирургической точностью. Удар пришелся по 8-й тактической авиабазе ВВС Ирана вблизи города Исфахан. Конкретной мишенью стал радар системы противовоздушной обороны С-300, которая прикрывала этот район. Выбор цели был глубоко символичен: Исфахан является одним из центров иранской военной промышленности, и, что более важно, в его окрестностях расположены ключевые объекты ядерной программы, включая завод по обогащению урана в Натанзе.

Обе стороны намеренно преуменьшили значение произошедшего, чтобы создать возможность для деэскалации. Израиль официально не взял на себя ответственность за удар. Иранские официальные лица и государственные СМИ, в свою очередь, отрицали факт ракетной атаки, заявляя лишь о том, что системы ПВО сбили три небольших беспилотника, и что никакого ущерба нанесено не было. Эта взаимная риторическая сдержанность позволила обеим сторонам «сохранить лицо» и отойти от края пропасти.

Тем не менее, послание Израиля было ясным и недвусмысленным. Нанеся удар по элементу самой современной системы ПВО, защищающей один из наиболее чувствительных районов страны, Израиль продемонстрировал свою способность проникать вглубь иранского воздушного пространства и поражать стратегические цели по своему усмотрению. Это был сигнал: «Ваша оборона уязвима. Мы можем достать до ваших ядерных объектов, когда захотим». Таким образом, Израиль восстановил свой собственный фактор сдерживания и оставил за собой последнее слово в этом цикле эскалации, избежав при этом крупномасштабного ответного удара со стороны Ирана, который был бы неизбежен в случае более разрушительной атаки.

Часть IV: Арсеналы и доктрины: сравнительный технический анализ

Глава 10: Иранский арсенал: асимметричное сдерживание

Военная доктрина Ирана сформировалась под влиянием десятилетий международных санкций, которые ограничили доступ к современным западным и российским вооружениям, особенно в области боевой авиации. В этих условиях Тегеран сделал ставку на асимметричные возможности, сосредоточив усилия своего военно-промышленного комплекса на создании и массовом производстве относительно недорогих, но эффективных средств сдерживания и проецирования силы — баллистических и крылатых ракет, а также беспилотных летательных аппаратов. Цель этой доктрины — компенсировать технологическое отставание в конвенциональных силах, в первую очередь в ВВС, и создать угрозу нанесения неприемлемого ущерба любому, даже более сильному противнику, за счет массированных, или «насыщающих», ударов.

Баллистические и крылатые ракеты. Иран обладает одним из крупнейших и наиболее диверсифицированных ракетных арсеналов на Ближнем Востоке, насчитывающим более 3500 ракет класса «земля-земля». Ключевые системы, способные достичь территории Израиля и использовавшиеся в атаке 13-14 апреля, включают:

• Emad: Жидкотопливная баллистическая ракета средней дальности, являющаяся усовершенствованной версией ракеты Shahab-3. Она оснащена маневрирующей головной частью (MARV), что повышает ее способность преодолевать системы ПРО. Дальность полета достигает 1700 км, а масса боевой части — 750 кг. Заявленная точность (КВО) — от 10 до 50 метров.
• Sejjil (Саджил): Двухступенчатая твердотопливная баллистическая ракета, что значительно сокращает время подготовки к пуску по сравнению с жидкотопливными аналогами. Ее дальность оценивается в 2000–2500 км, что позволяет поражать цели на всей территории Израиля.
• Paveh: Современная крылатая ракета наземного базирования с дальностью до 1650 км. Ее особенностью является способность лететь на малых высотах, огибая рельеф местности, и действовать в составе «роя», координируя полет с другими ракетами для усложнения перехвата.

Беспилотные летательные аппараты (БПЛА). Иранский арсенал БПЛА насчитывает тысячи единиц и стал визитной карточкой его асимметричной стратегии. Основным ударным средством является:

• Shahed-136 (в России известен как «Герань-2»): Барражирующий боеприпас, или дрон-камикадзе. Это относительно медленный (крейсерская скорость около 180 км/ч) аппарат с характерным шумным поршневым двигателем. Его сильные стороны — большая дальность полета (до 2500 км), низкая стоимость, простота производства и возможность массового запуска для перегрузки систем ПВО. Дрон несет осколочно-фугасную боевую часть массой 40–50 кг.

Эта комбинация из тысяч дешевых дронов и сотен более сложных ракет позволяет Ирану реализовывать свою стратегию насыщающего удара, надеясь, что даже если большинство целей будет перехвачено, какое-то количество все же прорвется к целям.

Таблица 1: Тактико-технические характеристики ключевых наступательных систем Ирана

Система	Тип	Двигатель	Дальность (км)	Боевая часть (кг)	Наведение	Особенности
Shahed-136	БПЛА-камикадзе	Поршневой (MADO MD 550)	1600–2500	40–50	GPS, инерциальная	Низкая высота полета, массовый запуск, низкая стоимость
Paveh	Крылатая ракета	Реактивный	~1650	н/д	н/д	Полет на малой высоте, возможность действия в «рое»
Emad	БРСД	Жидкотопливный	~1700	750	Инерциальное + терминальное	Маневрирующая головная часть (MARV)
Sejjil	БРСД	Твердотопливный, 2 ступени	2000–2500	н/д	Инерциальное	Быстрая подготовка к пуску, мобильное базирование

Глава 11: Израильский арсенал: технологическое превосходство и эшелонированная оборона

Военная доктрина Израиля основана на поддержании качественного военного превосходства (Qualitative Military Edge, QME) над любым потенциальным противником или коалицией противников в регионе. Это достигается за счет передовых технологий, тесного военно-технического сотрудничества с США, высокого уровня подготовки личного состава и значительных инвестиций в оборону. Вершиной этого подхода является создание самой совершенной в мире многоуровневой интегрированной системы противовоздушной и противоракетной обороны, предназначенной для нейтрализации всего спектра воздушных угроз — от самодельных ракет до межконтинентальных баллистических ракет.

Эта система состоит из четырех основных эшелонов, работающих как единое целое под управлением централизованной сети радаров и командных пунктов:

1. «Железный купол» (Iron Dome): Нижний эшелон, принятый на вооружение в 2011 году. Предназначен для перехвата неуправляемых тактических ракет малой дальности (типа «Кассам» и «Град»), артиллерийских и минометных снарядов, а также медленно летящих БПЛА. Каждая батарея включает радар EL/M-2084, центр управления и три пусковые установки по 20 ракет-перехватчиков «Тамир». Система обладает высокой эффективностью (заявляется о более 90% успешных перехватов) и способна за несколько секунд обнаружить, идентифицировать и уничтожить угрозу.
2. «Праща Давида» (David’s Sling): Средний эшелон, предназначенный для борьбы с более сложными целями: баллистическими ракетами малой и средней дальности, крылатыми ракетами и крупнокалиберными реактивными снарядами. Использует двухступенчатую ракету-перехватчик Stunner с двойной системой наведения (радиолокационной и оптико-электронной), способную развивать гиперзвуковую скорость (до 7,5 Маха) и поражать цели методом прямого попадания (hit-to-kill).
3. «Хец-2» (Arrow 2): Верхний, эндоатмосферный эшелон, предназначенный для перехвата баллистических ракет средней и большой дальности на конечном участке их траектории, в пределах атмосферы.
4. «Хец-3» (Arrow 3): Высший, заатмосферный эшелон системы ПРО, разработанный совместно с США. Это гиперзвуковая противоракета, способная уничтожать баллистические ракеты, в том числе межконтинентальные, в космосе, на маршевом участке их полета. Это обеспечивает уничтожение угрозы, включая потенциальные ядерные, химические или биологические боеголовки, на безопасном удалении от территории Израиля. «Хец-3» также обладает потенциалом противоспутникового оружия.

Эта эшелонированная архитектура позволяет Израилю выстраивать глубокую оборону, где каждая угроза может быть последовательно атакована несколькими системами, что многократно повышает общую надежность щита.

Таблица 2: Компоненты и возможности интегрированной системы ПВО/ПРО Израиля

Система	Эшелон	Основные цели	Ракета-перехватчик	Дальность перехвата (км)	Высота перехвата (км)	Ключевая технология
Железный купол	Нижний (тактический)	Ракеты малой дальности, мины, БПЛА	Tamir	4–70	до 10	Радар EL/M-2084, неконтактный взрыватель
Праща Давида	Средний	БРМД, крылатые ракеты	Stunner	40–300	до 50	Двухканальная ГСН (РЛ+ОЭ), hit-to-kill
Хец-2	Верхний (эндоатмосферный)	БРСД	Arrow 2	до 90	до 50	Осколочно-фугасная БЧ направленного действия
Хец-3	Высший (экзоатмосферный)	БРСД, МБР	Arrow 3	до 2400	> 100	Заатмосферный перехват, маневрирующий перехватчик

Глава 12: Сравнительная военная мощь и доктрина

Военный баланс между Ираном и Израилем представляет собой классический пример противостояния количества и качества. Иран делает ставку на численное превосходство в живой силе и массовость своего асимметричного арсенала, в то время как Израиль полагается на технологическое превосходство, лучшую подготовку и значительно больший оборонный бюджет в пересчете на душу населения и ВВП.

Численность вооруженных сил. Иран обладает одним из крупнейших военных аппаратов в регионе. Его вооруженные силы состоят из двух параллельных структур: Армии («Артеш») и Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Общая численность активных военнослужащих оценивается примерно в 610 000 человек, с резервом в 350 000. Израильская армия (ЦАХАЛ) значительно меньше по численности кадровых военных — около 170 000 человек, однако она опирается на мощную и хорошо организованную систему резервистов, насчитывающую до 465 000 человек, которые могут быть мобилизованы в кратчайшие сроки.

Бюджет и технологии. Разница в подходах ярко проявляется в оборонных расходах. Оборонный бюджет Израиля (около 24,3 млрд долларов в 2021 году, 5,2% ВВП) значительно превосходит иранский (около 13,9 млрд долларов в 2024 году, 2,5% ВВП). Эти средства Израиль инвестирует в высокотехнологичные разработки и закупки. Его ВВС, оснащенные американскими истребителями 5-го поколения F-35 и модернизированными F-15 и F-16, являются одними из самых мощных в мире. ВВС Ирана, напротив, состоят в основном из устаревших американских самолетов, закупленных еще до революции 1979 года (F-4, F-5, F-14), и небольшого количества российских Су-24 и МиГ-29.

Экономическая асимметрия. Одним из ключевых аспектов противостояния является экономическая асимметрия ведения войны. Как показала атака 13-14 апреля, Иран может нанести удар, стоимость которого оценивается примерно в 100 миллионов долларов. В то же время стоимость отражения этой атаки для Израиля и его союзников составила, по некоторым оценкам, более 1 миллиарда долларов. Этот невыгодный размен (cost-exchange ratio) является стратегической уязвимостью для Израиля. Иранская стратегия направлена не только на военное, но и на экономическое истощение противника. В долгосрочной перспективе постоянная необходимость отражать дешевые массовые атаки с помощью дорогостоящих высокотехнологичных систем ПРО может стать для израильской экономики непосильным бременем и подтолкнуть его к более рискованным и наступательным действиям.

Таблица 3: Сравнительный военный баланс: Иран и Израиль (оценочные данные на 2024 год)

Показатель	Исламская Республика Иран	Государство Израиль	Источники
Активный личный состав	~610 000	~170 000
Резервисты	~350 000	~465 000
Оборонный бюджет (USD)	~$13,9 млрд	~$24,3 млрд (2021)
Основные боевые танки	~1 900+	~1 300+
Боевые самолеты (всего)	~350+	~600+
Истребители 4.5/5 поколения	0	~100+ (F-35, F-15I, F-16I)
Крупные боевые корабли	~20+ (включая фрегаты, корветы)	~15 (включая корветы, подлодки)
Баллистические ракеты	>3 500	~100+ (Jericho)

Часть V: Геополитические последствия и стратегические выводы

Глава 13: Взгляд из Москвы: деликатный баланс России

Для Российской Федерации ирано-израильский конфликт является сложным геополитическим событием, которое несет в себе как значительные стратегические выгоды, так и определенные риски. Официальная позиция Москвы заключается в призывах к сдержанности и предложении посреднических услуг, однако на практике Россия является одним из главных бенефициаров контролируемой напряженности на Ближнем Востоке.

Экономические выгоды. Любая эскалация в регионе, особенно угрожающая судоходству в Ормузском проливе, через который проходит значительная часть мирового экспорта нефти, неминуемо ведет к росту мировых цен на энергоносители. Это напрямую выгодно российской экономике, бюджет которой сильно зависит от доходов от продажи нефти и газа. Повышение цен помогает Москве компенсировать потери от западных санкций, введенных после начала конфликта на Украине, и финансировать свои военные расходы.

Стратегические преимущества. Конфликт на Ближнем Востоке служит для России мощным отвлекающим фактором. Он вынуждает США и их европейских союзников распылять свои политические, финансовые и военные ресурсы между двумя театрами — украинским и ближневосточным. Это ослабляет давление на Россию и дает ей больше пространства для маневра.

Дипломатическая позиция. Москва демонстративно заняла проиранскую позицию в Совете Безопасности ООН, отказавшись осудить иранскую атаку на Израиль и сославшись на право Ирана на самооборону после удара по консульству. Это укрепляет стратегическое партнерство с Тегераном, который является важным союзником России в Сирии и поставщиком военных технологий. В то же время Россия сохраняет рабочие контакты с Израилем, особенно по сирийскому досье, где действует механизм предотвращения случайных столкновений.

Таким образом, Россия заинтересована в поддержании управляемого конфликта между Ираном и Израилем. Полномасштабная война была бы слишком дестабилизирующей и непредсказуемой, но постоянный, тлеющий кризис, который держит Запад в напряжении и поддерживает высокие цены на нефть, идеально соответствует текущим стратегическим интересам Москвы. Однако этот баланс является хрупким. Слишком явный крен в сторону Ирана может быть воспринят США и Израилем как прямое участие в конфликте, что чревато рисками, которых Россия стремится избежать.

Глава 14: Мировые державы и новое уравнение Ближнего Востока

Эскалация в апреле 2024 года четко обозначила роли и интересы внешних акторов в регионе. Она подтвердила центральную роль США в архитектуре безопасности Ближнего Востока и выявила более осторожную, экономически мотивированную позицию Китая.

Соединенные Штаты. США сыграли незаменимую роль как в отражении иранской атаки, так и в последующей деэскалации. Американские ВВС приняли прямое участие в перехвате иранских дронов и ракет. Сразу после этого президент Джо Байден оказал мощное давление на премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, убедив его отказаться от масштабного ответного удара в пользу ограниченной и символической акции. Это демонстрирует, что, несмотря на заявленный «поворот к Азии», США остаются главным гарантом безопасности своих ключевых союзников в регионе и единственной силой, способной управлять эскалацией и предотвращать полномасштабные войны. Основной интерес Вашингтона — поддержание стабильности для защиты своих военных баз, союзников и глобальной экономики от ценовых шоков на энергоносители.

Китай. Позиция Пекина была предсказуемо сдержанной. С одной стороны, Китай выразил дипломатическую поддержку Ирану, заявив о его «законных правах» на самооборону. С другой стороны, основным лейтмотивом китайских заявлений был призыв ко всем сторонам проявлять сдержанность и избегать дальнейшей эскалации. Китай, будучи крупнейшим импортером ближневосточной нефти, крайне не заинтересован в войне, которая может нарушить поставки энергоносителей и глобальные торговые пути. Его главная цель — сохранение экономической стабильности, а не выбор стороны в идеологическом конфликте. Пекин стремится позиционировать себя как миротворца, но не готов брать на себя риски и обязательства, связанные с ролью гаранта безопасности.

Европейский Союз. Ведущие европейские державы, Великобритания и Франция, как близкие союзники США и Израиля, приняли непосредственное участие в оборонительной операции. Однако коллективная позиция ЕС была в основном риторической и сводилась к призывам к деэскалации и дипломатическому урегулированию. Этот эпизод в очередной раз продемонстрировал ограниченность влияния ЕС как субъекта «жесткой силы» на Ближнем Востоке.

Глава 15: Перестановка фигур на региональной шахматной доске

Прямое столкновение между Ираном и Израилем ускорило и вывело на поверхность тектонические сдвиги в геополитике Ближнего Востока, которые назревали на протяжении последнего десятилетия. Главным итогом стало публичное оформление новой региональной коалиции, объединенной общей угрозой со стороны Ирана.

Открытое участие Иордании в отражении иранской атаки и предоставление разведывательной поддержки со стороны Саудовской Аравии и ОАЭ стали переломным моментом. Это продемонстрировало, что для ведущих суннитских монархий угроза со стороны экспансионистской политики шиитского Ирана и его «Оси сопротивления» стала более актуальной и опасной, чем историческая солидарность с палестинским вопросом и враждебность по отношению к Израилю. События апреля 2024 года стали боевым крещением для неформального альянса, который начал формироваться в рамках «Соглашений Авраама».

Таким образом, на Ближнем Востоке окончательно оформляется новая «холодная война». С одной стороны находится Иран и его «Ось сопротивления» (Сирия, «Хезболла», хуситы, иракские ополчения). С другой — неформальный, но действенный блок, включающий Израиль, ключевые арабские монархии Персидского залива и Иорданию, опирающийся на военную и дипломатическую поддержку США.

Эта новая конфигурация фундаментально меняет региональный баланс сил. Она создает новые возможности для сотрудничества в сфере безопасности и экономики между Израилем и арабским миром. Однако она же создает и новые, чрезвычайно опасные линии разлома. Любой локальный конфликт с участием одного из иранских прокси теперь несет в себе риск быстрого перерастания в масштабное региональное противостояние между двумя мощными блоками. Хрупкость этой новой коалиции, продемонстрированная последующими заявлениями арабских стран о нежелании быть втянутыми в войну, лишь подчеркивает нестабильность новой эры.

Заключение и прогноз

Ирано-израильский конфликт прошел долгий путь от ситуативного союза, основанного на геополитическом прагматизме, до непримиримой идеологической вражды, которая десятилетиями велась в тени через прокси-войны и тайные операции. События апреля 2024 года ознаменовали собой начало новой, более опасной фазы — эры прямого, но тщательно выверенного военного противостояния. Этот цикл эскалации не привел к полномасштабной войне, но установил новое, крайне нестабильное равновесие.

Иран продемонстрировал свою способность нанести массированный удар по израильской территории с использованием сотен ракет и беспилотников, подтвердив свой статус серьезной военной державы и восстановив свой фактор сдерживания. Израиль, в свою очередь, вместе с беспрецедентной коалицией союзников, продемонстрировал почти абсолютную эффективность своего технологического щита и, что более важно, свою способность безнаказанно проникать вглубь иранского воздушного пространства и поражать стратегические цели. Обе стороны заявили о своих возможностях и отступили, избежав худшего сценария.

Однако фундаментальные противоречия не были разрешены, и риски будущих столкновений остаются чрезвычайно высокими. Ключевыми точками возгорания в обозримом будущем будут:

1. Иранская ядерная программа: Это остается главной экзистенциальной угрозой для Израиля и наиболее вероятным катализатором будущей большой войны. Любые шаги Ирана по пересечению «ядерного порога» могут спровоцировать масштабный превентивный удар со стороны Израиля.
2. Действия прокси-группировок: Непредсказуемые действия «Хезболлы», хуситов или других членов «Оси сопротивления» могут в любой момент спровоцировать цикл эскалации, который выйдет из-под контроля Тегерана и Иерусалима.
3. Экономическая устойчивость обороны: Невыгодный для Израиля экономический размен при отражении дешевых массовых атак создает долгосрочное давление. Это может подтолкнуть израильское руководство к более проактивной и наступательной стратегии, направленной на уничтожение иранского военного потенциала на его собственной территории.

Стабильность на Ближнем Востоке теперь зависит от хрупкого баланса сдерживания, прочности новообразованной антииранской коалиции и способности внешних игроков, в первую очередь США, эффективно управлять кризисами. Долгая теневая война вышла на свет, и ее будущие главы будут писаться в условиях повышенной напряженности и постоянной угрозы открытого конфликта.